Опора-Созидание
Гостем рубрики «Вера и дело» был основатель и руководитель Группы компаний «СибГеоСтрой», меценат, хоккеист Алексей Гончаров.Алексей рассказал о своем пути к вере, о пережитом опыте клинической смерти, а также о том, как вера и спорт влияют на его отношение к работе.
Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова
М. Сушенцова
— Добрый вечер, дорогие слушатели! У микрофона Мария Сушенцова. Сегодня мы продолжаем цикл наших программ под названием «Вера и дело», в рамках которых мы встречаемся с предпринимателями, чиновниками, экономистами и обсуждаем с ними христианские смыслы экономики. В этом часе с нами сегодня Гончаров Алексей, основатель и руководитель группы компаний «СибГеоСтрой», проектировщика крупнейших инфраструктурных проектов, а также меценат и хоккеист. Добрый вечер, Алексей.
А. Гончаров
— Здравствуйте.
М. Сушенцова
— Алексей, насколько я понимаю, вы уже двадцать лет приблизительно руководите инженерным проектированием на очень крупных объектах. А вот расскажите, пожалуйста, с чего вообще начинался ваш путь такой вот профессиональный?
А. Гончаров
— Мой профессиональный путь начинался в Министерстве путей сообщения на железных дорогах нашей страны необъятной, потом это стало ОАО «РЖД», пришел я туда работать, когда еще было министерство именно. И в этом министерстве я начинал в сапогах, от монтёра пути, далее бригадир пути, дорожный мастер, начальник участка, заместитель, руководитель предприятия по производству. Все циклы прошел, но уже дальше в карьерный рост не пошел, как раз на том стыке, когда нужно было принимать решение, то есть было предложение идти дальше в карьеру, и у меня были мысли идти в свой бизнес. И, в общем-то, 18 лет назад сделал шаг в сторону собственного бизнеса. Тема производства все та же, что и на железных дорогах, то есть это то, что я умею хорошо делать и делаю все это время — строительство железных дорог, пути, путевое хозяйство. И начинал я собственную деятельность как строитель именно железных дорог, потом уже, в процессе проектирования, когда были две рейдерские атаки на меня, я закрыл направление строительства и сосредоточился на том, что проще контролировать в условиях войн экономических, и, собственно, с 2015 года только проектируем, то есть в 2006 году мы начали деятельность, в 2015-м стройку закончили и только проектируем. И вот до сегодняшнего дня продолжаем проектировать, но уже в активе не только крупные инфраструктурные железнодорожные проекты, мы для Амурского газоперерабатывающего завода (ГПЗ) проектировали всю железнодорожную инфраструктуру, это огромная, колоссальная на момент проектирования, с 2014 по 2018 год крупнейшая стройка в России была, и крупнейшая частная железнодорожная инфраструктура была на тот момент. И также угольные предприятия Кузбасса, самые крупные в регионе проекты по ЖД-инфраструктуре мы ведем, ну и параллельно, конечно же, вопросы общестроительного плана не обходим стороной. У нас в активе храмовый комплекс, он прямо с нуля нами придуман и запроектирован в Новосибирске. Также в процессе работы мы постоянно кому-то проектировали, помогали, где-то меняли проекты, участвовали в храмах разной направленности — небольших деревянных и больших, все было, но вот уникальный один только в активе, тот, который разработан лично.
М. Сушенцова
— Да, мы сегодня обязательно о нем поговорим.
А. Гончаров
— Также микрорайон проектировал для Амурского ГПЗ на пять тысяч жителей, то есть это прямо город, и это тоже то, что придумывали, можно сказать, детище мое. Конечно там потом уже дальше без меня обходились, процессы объективные идут, где-то субъективные, но я сделал свое дело, дальше взялись другие люди, строят уже сами. Спортивные комплексы и многофункциональные проектируем. В общем, делаем все, что полезно и нужно людям и предприятиям.
М. Сушенцова
— Прекрасно. В нашей стране исторически складывалось, что железные дороги всегда так или иначе попадали в ведение государства, был опыт акционерных обществ на ранних этапах, но в итоге эффективное функционирование обычно случалось, когда государство брало это дело в свои руки. Вот скажите, вы так смело начали свое дело развивать в отрасли, которая традиционно была очень такая централизованная, вот с какими вызовами вы сталкивались? Вы уже упомянули о некоторых прямых таких вторжениях, но вот если немного обобщить на вашем пути уже такого личного вашего дела?
А. Гончаров
— Вызовов в вопросах взаимодействия между регулированием государством и частным подходом я не встречал, как раз в этом плане все было всегда хорошо, потому как железные дороги, даже еще будучи Министерством путей сообщения, всегда оказывали услуги не только для себя, но и на сторону, то есть угольным предприятиям, которые не входили в структуру министерства, были отдельными производствами, но имели ЖД-пути, по которым обращался подвижной состав министерства, и также по договорам, это называлось «хозподрядные договоры», и выполнялись туда работы, в этой теме я и развивался. Когда это стало ОАО, это все так же по договорам уже подряда выполнялось для сторонних организаций силами РЖД, и когда я почувствовал в себе силы, опыт, и угольщики, владельцы предприятий предложили, поработав со мной, увидев мои подходы, мои возможности инженерные, способность принимать решения и выходить из сложных ситуаций, если они возникают, и устранять крушение, если вдруг случится (и такое бывало), на все обращают внимание, и мне сами предложили большие на тот момент угольные предприятия и опытные взрослые люди, которые сейчас уже на пенсии давно, так я и работал. Но проблем с взаимодействием не было никогда, и сейчас нет. Сейчас мы даже для РЖД проектируем, но, опять же, на стыке, когда нужно угольщикам или нефтяникам, или газовикам, и вот при примыкании в инфраструктуру РЖД, необходимо обустраивать мощности РЖД. И мы это делаем, проектируем, с ними согласовываем, проходим экспертизы необходимые, никаких проблем не испытываем.
М. Сушенцова
— Замечательный пример такого конструктивного сотрудничества между большой госструктурой монополистов на своей отрасли, абсолютной, сторонними организациями, я так понимаю, с энергетической отраслью связанными, и вами, где вы можете действительно таким связующим звеном выступить между этими крупными гигантами. Знаете, у нас программа такая интересная и двусторонняя, можно сказать, мы говорим здесь и о деле нашего гостя, о его бизнесе или о какой-то иной стезе, и о ценностях, которые он исповедует. И мне бы хотелось задать вам вопрос: как вера появилась в вашей жизни? Так немного сейчас переметнуться на эту сторону, потому что всё у нас взаимосвязано в жизни, и мне кажется, на примере наших гостей мы видим, насколько сильно вера меняет подход к делу, преображает, вообще служит камертоном для всего того дела, которым вы занимаетесь. В качестве преамбулы: у вас это было в семье, вас так воспитывали, или это то, что вы приобрели уже самостоятельно на своём жизненном пути?
А. Гончаров
— Приобрёл я это на железной дороге, Промысл Божий привёл меня на одном из этапов моей карьеры на Беловскую дистанцию пути, это Кузбасс, Кемеровская область, начальником дистанции тогда был Золотарёв Владимир Васильевич, он яростно (вот именно это слово, прочувствуйте) продвигал христианство, православие, с таким напором трудно было справиться, и многие роптали, смеялись открыто, ну потому что он, как бы сейчас сказали, «насиловал» своим христианством: он на каждой планёрке, на каждом селекторе постоянно об этом говорил, всех наставлял, назидал. Ну, облечённый властью человек, говорил, в общем-то, правильные вещи, во мне отклик был на это интуитивно, мы же душой, сердцем слышим и понимаем, есть отклик или нет. Как бы он себя не вёл по отношению к подчинённым, говорил он правильные вещи, понятные человеку, который должен жить нормально, что не надо там заливаться спиртом в Новый год, потому что в Кузбассе минус 50, минус 45 градусов, и в травмбольнице Беловской всю ночь пила не выключалась, руки-ноги отрезали обмороженные. Вот он об этом говорил: люди, не пейте, наркотики не употребляйте, остановитесь. Какой он был на самом деле в жизни, я не знаю, близко с ним не общались, я был его подчинённый, причём я был бригадиром пути, то есть это вообще далеко от него, между нами ещё был заместитель по производству, начальник участка, мастер дорожный, потом только я в цепи, редко вообще с ним виделись, но тем не менее вот этот фактор на меня произвёл впечатление неизгладимое. Он в морозы вывозил на святой источник провинившихся купать, это было в добровольно-приказном таком порядке. Ну, где-то перегибы, согласен, были, но в целом правильные вещи он делал. И как раз, когда я работал на этой дистанции пути, были моменты, когда один раз я сам мог погибнуть, и только прямое участие чудо какого-то меня спасло. Были морозы лютые, я тогда работал бригадиром на станции Плотниково, снега много, и у нас обходы, мы плановые работы не вели, в такие морозы это невозможно, а у нас участок однопутный, восемь километров в одну сторону, восемь — в другую, и вот два человека выходят в одну сторону, сходят туда-обратно, и следующая пара пошла с оборудованием, с инструментом, то есть на себе килограммов по сорок ещё, в валенках, в тулупах, непростая, в общем-то, задача. И где-то рельсы рвёт, в морозы такие это опасно, и, конечно предотвратить сход здесь самое главное, вовремя увидеть, заметить, остановить движение, либо принять меры к экстренному устранению неисправности. И понятно, нарушали правила охраны труда, не было возможности и людьми обзавестись, потому что все заняты именно обходами, там спать некогда было, остановиться некогда. И возвращались мы с очередного обхода под утро, то есть ночью ходили, уже рассвет, а мы спиной идём по колее, потому что обочины снегом завалены, туда вообще невозможно выйти, и у меня в голове обращение ко мне, чтобы я шёл отсюда, я это отчётливо слышал, ещё думаю: ну я же не сумасшедший. И поворачиваюсь — а сзади снегочист большой идет, с плугом, его сзади толкает электровоз.
М. Сушенцова
— И вы его не услышали сами?
А. Гончаров
— А он свисток нажимает, дует, но тифон замёрз и звука не слышно. И тут вот, благодаря голосу в голове, я его увидел, и с напарником выпрыгнули с колеи. Вот один такой эпизод. И буквально в это же дежурство, неделю я дежурил в эти морозы, тоже в одну из смен, в принципе, поезд мог упасть. То есть я стоял и наблюдал, но мы не успели: неисправность увидели, попытались её устранить, а шёл пассажирский кисловодский поезд, с опозданием, он нагонял, то есть по времени я-то думал, он уже прошёл, но он ещё не прошёл, и я стоял и наблюдал, как он двигается по неисправному участку пути, у меня рисовалась картина, что сейчас он и нас раздавит, и сам упадёт, и люди обмороженные тут будут валяться, но Бог миловал. Это я потом уже понял, что именно Промысл Божий спас, то есть поезд ушёл, и я сразу же после этого поехал в храм и покрестился.
М. Сушенцова
— Я напомню, что в гостях у нас сегодня Алексей Гончаров, основатель и руководитель группы компаний «СибГеоСтрой», проектировщика крупнейших инфраструктурных проектов, а также меценат и хоккеист, о чём мы поговорим ещё, я надеюсь, в продолжении нашего эфира. Ох, Алексей, ну прямо до мурашек ваша история, удивительная скорость вашего созревания христианского, желания покреститься, то есть вы сразу сделали все выводы и, не откладывая, поспешили навстречу к Богу.
А. Гончаров
— Да, без вариантов, я прямо в форме железнодорожной, как был, в погонах, в фуражке, в тулупе, так и прибежал в храм, а уже было семь часов вечера, все закрылись, никого, но я от батюшки прямо требовал, чтобы он меня покрестил. Он меня в часовню завёл, таинство совершил, и я счастливый, с крестом уже пошёл, с полным ощущением, что я в безопасности.
М. Сушенцова
— А скажите, пожалуйста, вот после того, как вы покрестились, ваше отношение к делу как-то изменилось? Вы изменили какие-то подходы в своей работе, может быть, на что-то стали больше обращать внимание, что для вас изменилось в вашем деле?
А. Гончаров
— На тот момент в деле ничего не изменилось, я работал, поднять голову было некогда. Бывали эпизоды, я мастером уже работал, когда летние путевые работы сезонные, я приходил домой, падал прямо на ковёр в форме, два-три часа спал, подпрыгивал и снова шёл работать. Было интересно, хотелось, был энтузиазм, и об этом не особо думал, то есть посвящал себя работе. Но в целом, я сейчас уже анализирую, себя вёл всегда по-христиански. Основные принципы «не убей», «не укради», «не предай», «не осуждай» и так далее, из всего этого перечня, это же не просто христианские заповеди, это перечень тех условий, при котором возможно нормальное существование между людьми, всё же просто. Более глубокое осмысление пришло в другом эпизоде, когда я уже работал именно в частном бизнесе своём, это был 2010 год, и на трассе автомобильной у меня случилась авария, причём серьёзная: мне в лобовую навстречу выехал ленд крузер прадо, я тоже на большом внедорожнике был, произошло лобовое столкновение. Ну а дальше, как в замедленном кино: трасса, машины едут постоянно, и он, передо мной прямо находясь уже, сворачивает резко в мою сторону, и у меня не было даже секунды, чтобы какое-то решение принять — удар, потом я смотрю в разбитый лобовик, следующая мысль: в сознании, живой, значит. Потом машина начинает заваливаться под откос с дороги, раз-оборот, два-оборот, три оборота сделал и встал, благо на колёсах остановилась машина. Ну, здесь уже подбежали дальнобойщики, они следом ехали, экипаж ГИБДД подъехал быстро. Но потом операция сложная была, левая нога серьёзно была повреждена, переломана, а правую целую зажало под панелью и всё электрооборудование погасло, ничего не сдвинуть, и часа полтора меня из машины изымали. А дальше была больница районная, где я, скорее всего, и умер бы, но, опять же, вмешательство Бога. Кстати, нужно здесь сказать, что я, находясь в машине, уже когда меня спасали, молился как мог, то есть это был первый раз, когда я искренне и с глубоким пониманием того, что это может быть конец, молился, просил Бога сохранить мне жизнь, об одном этом просил, аргументировал, что сын маленький, пять лет, надо ещё вырастить, и так далее. Дело было не в бизнесе, а именно вот родные. И уже находясь в больнице, где меня просто положили умирать, на самом деле, мне позвонил, тогда ещё просто партнёр, заказчик мой, генеральный директор разреза «Черниговец» Сергей Викторович Бурцев. Я должен был у него на совещании быть, туда и ехал, и я рассказал, что со мной случилось. Сергей Викторович позвонил руководителю холдинга своего, руководитель холдинга набрал главврачу больницы в Научно-клинический центр охраны здоровья шахтеров, это в городе Ленинск-Кузнецкий, и оттуда пришла машина, меня забрали. Когда привезли, меня заведующий хирургического отделения встречал и мне сразу открыто сказал: «Парень, у тебя всё плохо». Он просто на меня посмотрел: крови во мне уже не было, давление низкое, внутренние кровотечения серьёзные, разрыв диафрагмы, разрывы в кишечнике, гемоторакс лёгкого, перелом бедра, то есть кровь вытекла из меня почти вся. Я бирки потом уже смотрел в карточке: от девяти доноров кровь в меня влили, девять было вклеек, там по 300, по 400 мл. И авария была со смертельным исходом — тот погиб, который мне навстречу выехал. Было уголовное дело и после того, как я уже из больницы вышел, нужно было уголовным делом заниматься, и, конечно же, я видел карточку, всё, что там со мной делали, какие манипуляции, и там я выяснил, что на третий день я умирал, у меня была клиническая смерть, остановка сердца, 52 секунды мероприятия реанимационные проводили, запустили обратно, и у меня собралась картина, моих снов и видений, как я думал, но после этого я понял, что это никакие не сны не видения, это реальность того, что личность неуничтожима, а душа вечна. Так вот, шесть операций проведено было со мной, на третий день — клиническая смерть. Я даже помню, как меня на трахеостому привезли в операционную, то есть я пришёл в себя после того, как меня дефибрилляторами запустили, и было такое состояние, когда вот гриппом болеешь или чем-то таким простудным, температура, и вот наешься аспирина, пропотеешь под одеялом и легко-легко так становится, вот я в таком же состоянии был. Меня привезли в операционную, я это помню, и под рентгеном смотрели гортань, чтобы проколоть. Ну и там ассистент заметил, что у меня глаза открыты, говорит «погаси», и всё, я был без сознания снова, двадцать дней провёл в медикаментозной коме, пока приводили в себя. Так вот, никакого света в конце тоннеля не видел, но видел жизнь, которую можно назвать вечностью или жизнь по воле Божьей, но для души, для личности мало что меняется, лишь одно: в нашем понимании нет рук-ног, чтобы самостоятельно осуществлять какие-то действия, по воле Божьей всё будут делать за тебя. Ну, молитва есть действие, проявление воли в адрес тебя, и вот здесь речь об этом. И уже после того, как я пришёл в себя, начал восстанавливаться в хоккее, к работе вернулся, были разговоры, что, «наверное, ты ещё для чего-то нужен», «наверное, ты хороший человек», разные предположения, почему так произошло. А я уже позже, когда начал воцерковляться, после того случая у меня как раз направление движения пошло активно, я понял, что Бог милостив, и всё. Бог милостив, Бог есть любовь и точка. «Просите, и вам дадут, стучите, и вам откроют», и у меня это связалось, я просил, и мне Господь дал. Какие ещё нужны доказательства наличия Бога, присутствия Его в нашей жизни? Рассказываю, как оно есть на самом деле, что я сам пережил, не какие-то услышанные чудеса, но то, с чем я лично столкнулся. К работе вернуться было довольно просто, потому что у меня голова не повреждалась, ни одной царапины на голове не было, полный порядок. Когда меня в реанимации привели в чувство, проверили адекватность, в карточке так и записали, что адекватность полная, всё хорошо, с этим было просто. Но в связи с наличием таких серьёзных травм тяжёлых инвалидность даже предлагали дать, но у меня стояла задача другими путями идти и, опять же, по воле Божьей я вернулся в спорт. И на каждом этапе Господь мне всё равно подавал людей, в классическом человеческом понимании Бог — это Дух, и мы говорим про то, что Он действует-то через людей, у Духа рук-ног нет, то есть мы и есть Его инструмент, и на каждом этапе становления как спортивного, так и бизнеса, всегда были люди: кто-то поучаствовал в спасении моей жизни, кто-то помог в работе, кто-то воспитывал, кто-то просто показал пример какой-то. И когда начал к спорту возвращаться, также процесс нахождения людей, которые этому способствовали, тогда я и познакомился с тренером сборной России по греко-римской борьбе Андреем Юрьевичем Лисицей, он новосибирский суровый такой мужик, также и друг его, мой духовный наставник, отец Пантюхов Константин, и, в общем-то, благодаря им и стартовал новый этап моей жизни.
М. Сушенцова
— Спасибо большое. Я напомню, что у нас в гостях сегодня Алексей Гончаров, основатель и руководитель группы компаний «СибГеоСтрой», проектировщика крупнейших инфраструктурных проектов, а также меценат и хоккеист. Мы вернемся после короткой паузы, не переключайтесь.
М. Сушенцова
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, мы ведем разговор в рамках цикла «Вера и дело», когда мы встречаемся с экономистами, предпринимателями, чиновниками и обсуждаем с ними христианские смыслы экономики. Я напомню, что сегодня в этом часе с нами Алексей Гончаров, основатель и руководитель группы компаний «СибГеоСтрой», проектировщика крупнейших инфраструктурных проектов, а также меценат и хоккеист. Алексей, вы остановились на том моменте, когда вы, пережив клиническую смерть, окончательно утвердились в христианской вере, стали воцерковляться, и закончили свой рассказ на том, как вы вернулись к хоккею. И вот мне кажется, было бы логично немного развить эту тему. Я знаю, что спорт, хоккей в частности, занимает большую часть вашей жизни. Вообще спорт в жизни христианина — это отдельная большая тема, но вот хотелось бы её коснуться и сейчас. Что это для вас такое — хоккей, спорт, что это вам даёт: чувство команды, дружеского плеча, что-то иное, силу, вдохновение, что это для вас?
А. Гончаров
— Ну, во-первых, движение — это жизнь. Во-вторых, хоккей — это тот спорт, который я умею, так скажем. С 1983 года, с семи лет я занимался хоккеем, стал серебряным призёром первенства Советского Союза, ещё в последний год существования этого Советского Союза нашего, в 90-м году, когда в Киеве проходил финал, в составе сборной Сибири и Дальнего Востока я стал серебряным призёром. Потом Советский Союз рухнул, и многие тогда со спортом завязали, началась Первая чеченская, есть у меня и погибшие среди друзей, которые в Чечне погибли, в общем времена были непростые. Дальше, когда уже я работал на железной дороге, началось активное развитие с приходом Владимира Владимировича к власти в 99-м году, и так совпало, что я и возобновил занятия хоккеем, и в любительском спорте так и двигался. Уже в 2008 году в Новосибирске была команда «СибГеоСтрой», два года играли. И сам по себе хоккей — это определённый социум, это всё-таки про мужество, про дружбу, про взаимовыручку, то есть это спорт про мужчин. Конечно, есть про мужчин многие виды спорта, у меня есть друзья-борцы ММА, но там другая история, я с ними общаюсь много, они люди с духом все. Я и с Карелиным знаком, мы разговаривали с ним на разные темы, он очень умный и суровый человек, тоже такой настоящий.
М. Сушенцова
— Для тех, кто из наших слушателей не в курсе спортивных хроник, поясните, пожалуйста, кто такой Карелин.
А. Гончаров
— Александр Александрович Карелин — многократный олимпийский чемпион, девятикратный чемпион мира по греко-римской борьбе, в Совете Федерации он сенатор, представляет как раз нашу Сибирь родную, Новосибирскую область. Александр Александрович — это глыба, на уровне спортсменов авторитетнейший человек, да и вообще в стране, он очень уважаемый, любимый многими, и мной в том числе. Борцы, которые выросли с ним, я тоже с ними дружу, вот я сказал про одного из тех, кто помог мне вернуться в спорт, это Андрей Лисица, тренер, он до сих пор тренирует молодежь, и отец Константин, ныне покойный, был моим духовным наставником, тоже приложил силы, и отец Борис Левитан, он возглавляет спортивный отдел Новосибирской епархии, с ним мы тоже очень много времени провели по спорту, по духовному наставничеству в спорте. Благодаря этим людям я вернулся. Мне, конечно же, пришлось постигать физиологию, анатомию, медицину, потому как наша медицина лечит патологии, и лечит очень хорошо, у нас лучшие в мире, я считаю, врачи, но никто в медицинских институтах никого не учит заниматься здоровьем, вот вопрос в чем: развивать здоровье, либо выводить из кризисных ситуаций, не из патологических, а из кризисного состояния организма, и это пришлось постигать самому. Я пробовал много чего, где-то в тупик заходил, возвращался в исходное, где-то нормально двигался, и на сегодня я выступающий спортсмен в любительском хоккее. Здесь, в Москве, два года у меня был хоккейный клуб «Москвич», прошлый сезон мы играли командой «Х17», которую я организовал, это 40+, мы играем в ночной лиге, я и капитаном был, и финансировал частично, то есть с руководством «Х17» пополам. «Х17» — это Харламов, 17-й номер. И во всех командах я, конечно, проповедую, исповедую, в меру сил, не напрягая, не насаждая, а просто постоянно говорю о Боге, всей командой ходим в храм, служим молебны, в Москву команда приезжала на сборы, здесь мой духовный наставник, протоиерей Владимир Волгин, это храм Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках, он и благословил создание этого коллектива хоккейного, и в храме Софии Премудрости молебен благодарственный служили после того, как выиграли региональный чемпионат, и там отец Игорь служил с нами молебен благодарственный. Ну и, конечно же, и бизнес завязан, здесь получается тройственный союз: спорт, бизнес и вера.
М. Сушенцова
— А как спорт на ваш бизнес влияет, в чем взаимосвязь состоит?
А. Гончаров
— Ну, во-первых, нужно начать с того, что это коммуникации, много серьезных бизнесменов играют в хоккей, и не только бизнесмены, но и силовики, банкиры, правительство и так далее, то есть это одно из полей коммуникации. Потом, это все же спорт, который как раз и воспитывает необходимые усилия для труда. Вообще спорт — это же про достижение, превозмогать себя, улучшать себя, работать над собой, все то, что нужно делать с собой, и такая же позиция из спорта переносится и в бизнес: делать больше, делать лучше, делать эффективнее, делать быстрее, техничнее, технологичнее, качественнее, то есть все лучшее, что мы имеем в спорте, то же самое переносим в бизнес. Но именно подход душевный, волевой, это все связано. Ну и всем этим, конечно же, заведует вера в Бога, как я уже говорил, я убедился, что никак без этого и все от Него, все для Него и все только по Его воле. Конечно, всегда благодарю, молюсь, и все складывается именно так, как полезнее, не так, как я хочу, а так, как мне полезнее, видимо.
М. Сушенцова
— Я хотела бы уточнить: вера в этом тройственном союзе вам помогает еще больше требовать от себя и работать больше, лучше, чего-то еще достигнуть, на какие-то высоты выйти, или она, наоборот, вас немного тормозит и как-то гармонизирует, что вот нет, где-то надо отступить, остановиться, подумать? Могли бы вы своим опытом здесь поделиться?
А. Гончаров
— Я понял, о чем вы, это называется душевное равновесие, и здесь вера как раз помогает не скорбеть о неудачах и радоваться успеху.
М. Сушенцова
— То есть смирению, иными словами, и благодарности.
А. Гончаров
— Смирение и благодарность, да. В любом случае спорт, да и бизнес — это про достижения, это про мирскую жизнь, в которой требуется достигать, чтобы элементарно есть, чтобы быть востребованным, нужным, полезным людям. И чтобы все это работало, нужна парадигма некая, и в этой парадигме как раз христианство управляет этими процессами, православный подход, так скажем. Получилось достижение — хорошо, поаплодировали, здорово, порадовались, поблагодарили Бога. Потерпели неудачу — хорошо, поблагодарили, порадовались, помолились, двигаемся дальше. Вера учит не опускать руки при любом раскладе, потому что все, что мы делаем в миру, мы должны делать во благо Бога, во имя Бога, во имя людей, созидать, помогать людям, решать какие-то задачи людские, быть полезным, нужным, но не всегда идет так, как мы хотим. И здесь главное не сломаться, а сохранять душевное равновесие, смиряться и двигаться дальше. Много по этому поводу сказано: «дорогу осилит идущий», «делай, что должен и будь что будет», так и двигаемся. «Все будет так, как мы хотим, но не так, как мы это себе представляем», такое выражение есть.
М. Сушенцова
— Скажите, у вас есть какие-то особые подходы к тому, как работать с вашей командой? Вы же проектированием занимаетесь, у вас работает коллектив, я полагаю, таких же инженеров, проектировщиков, как и вы. Вот у вас есть какая-то модель взаимодействия? Я уже поняла, что вы играете в хоккей, занимаетесь спортом, и, может быть, какие-то особые выработанные принципы, какие-то традиции ваши, что вас объединяет, как вы с людьми налаживаете рабочие трудовые отношения?
А. Гончаров
— Коллектив формировался у нас долго, десять лет. Это подбор уникальных кадров с уникальными навыками, знаниями и при этом разделяющих наши ценности, мои ценности, ценности моей семьи. Соответственно, я их ценности разделяю. Мы в одной парадигме живем, в православной. Все мои сотрудники в большинстве своем — выпускники с красными дипломами разных вузов. Они инженеры, а инженеры точно знают, что Бог есть.
М. Сушенцова
— Правда?
А. Гончаров
— Правда, да. Потому что в инженерном деле как раз, как и в физике, в математике, в любой точной науке, есть вещи, которые объяснить невозможно, их просто считают аксиомой, и все. А откуда она взялась, никто не объясняет. Мы двигаемся в этой парадигме, и они понимают, что они участники процесса, то есть, если я жертвую на что-то, они же понимают, что работаем-то мы все вместе, значит, и они тоже жертвуют. Соответственно, вот эта социальная нагрузка, которую мы разделяем всей командой. Я зарабатываю деньги, мог бы там, грубо говоря, за все эти годы купить еще одну машину, еще один дом и так далее, но считаю, что человеку много не надо, два обеда все равно не съешь за раз, если есть возможность поделиться, то делимся. Мы, кстати, и храм запроектировали, вот храмовый комплекс, стоимость работ по его проектированию на тот момент 50 миллионов составляла. Мы, конечно же, с епархии денег не взяли, запроектировали во славу Божию. То есть коллектив работал, все прекрасно понимали, что происходит, зарплату, конечно же, получали, я их не могу оставить, за счет прибыли предприятия мы это дело сами финансировали, и все были очень этому рады. Проект жив, но пока не реализуется, нужны средства.
М. Сушенцова
— Напомню, что сегодня с нами Алексей Гончаров, основатель и руководитель группы компаний СГС, проектировщика крупнейших инфраструктурных проектов, меценат и хоккеист. Вот как раз, приближаясь к завершению нашего разговора, Алексей, хотела бы вас поподробнее расспросить о вашем проекте — строительстве храма. Вы сейчас рассказали о том, что эта идея была реализована силами всего вашего коллектива, что вы, во славу Божию, на безвозмездных началах спроектировали большой храмовый комплекс. Я так понимаю, речь идет о комплексе в Новосибирске. Расскажите, пожалуйста, что вас сподвигло на это, откуда взялась сама идея? Храмовый комплекс посвящен иконе Божией Матери «Державная», вот в чем была идея, замысел, почему именно этот образ Божией Матери был вами выбран? Откуда взялась такая идея?
А. Гончаров
— Ну, не образ выбран, не название, мной решена архитектурно-строительная задача именно по выбору внешнего вида, по придумыванию внешнего вида, который утвердили в епархии. Сама идея принадлежала владыке Тихону, тогда митрополиту Новосибирскому и Бердскому, потом он возглавлял в последнее время Владимирскую епархию и ушел на покой с нового года по достижению возраста 75 лет. А генератором этой идеи был как раз протоиерей Константин Пантюхов (отец Константин, мой духовный наставник). Его генерация и благословение владыки, в общем-то, и решили вопрос по формированию храма, названия его. Моя задача была воплотить это все в инженерном виде. И на самом деле запроектировано серьезное сооружение, если он построится, это будет крупнейший за Уралом храмовый комплекс с самой высокой колокольней из ближайших, максимально возможную высокую колокольню мы там заложили, потому что вокруг стоят одни высотки. И хотелось владыке и отцу Константину сделать для города именно что-то большое, красивое и хорошее, потому что храмов в Новосибирске не так много. Есть Вознесенский собор, собор Александра Невского, еще несколько крупных храмов, но на полуторамиллионный город это вообще ничего. Строится много деревянных церквушек, небольших. Политика такая есть, чтобы как-то все равно максимально охватывать население. Но крупных храмов, украшающих город и являющихся местом притяжения, там мало, два вот в центре. Причем старейший из них — это собор Александра Невского, и он как раз за рекой, на другой стороне, то есть они бы были в прямой видимости, и это тоже такая интересная связь. Вообще планировался же молодежный чемпионат мира по хоккею в 23-м году, там заложили стадион под это дело, и мы как раз в то же время планировали храм. Но потом митрополит ушел, его перевели во Владимирскую епархию. Ну, тоже Промысл Божий, вот так решил Патриарх, его перевели. Пришел другой, там пока все дела встали. Потом я в Москву переехал из Новосибирска и с 2019 года здесь живу. Но до сих пор, конечно же, душа болит, и я думаю о том, как бы это все дело в итоге реализовать. На это нужны деньги, и деньги немаленькие, пытаюсь заработать и молю Бога о том, чтобы дал мне возможность прожить жизнь, заработать и все-таки реализовать его. Новосибирск — индустриальный город, молодой, с отсутствием архитектуры, то есть его никто архитектурно не замышлял. Из архитектурного там храмы и оперный театр, все остальное — уже современные новостройки, стеклянные и бетонные коробки. Там интересная история, что храм Александра Невского строил железнодорожник. Я, к сожалению, забыл его фамилию сейчас, но историю саму помню. При каких-то ремонтных работах был провал еще в 60-е годы, что-то там обвалилось возле храма, и подняли останки. Там в том числе была фуражка железнодорожная и жезл, определили. Инженер строил переход первый железнодорожный через мост, на правом берегу Оби заложили храм, и он его построил, потом умер и его похоронили там же, возле храма, и это был железнодорожник. Надо же было так случиться, что и я железнодорожник, и мы напротив храм заложили. Не знаю, я не претендую на какую-то исключительность собственную, но говорю, что так произошло, так есть, и хочется этот вопрос довести до конца. Кстати говоря, я видел этот храм до того, как вообще его закладывали и начали проектировать. Когда я узнал, что его нужно проектировать, это были 2016-2017 годы, в 2018 году мы проект уже плотно вели, в 2019-м его закончили, прошли экспертизы. А видел я его еще в 2010-м, как раз, когда был в коме. Я видел и образ, он такой и получился. Я не рулил им, не руководил, у меня архитекторы работали, мы лишь утверждали, то есть я им давал концепцию, как бы мне хотелось. А потом уже понял, что его видел, но видел изнутри: я поднимался внутри колокольни и с колокольни видел Новосибирск. Вот пока в коме был, я это все видел. Не хотелось бы говорить, что я такой особенный и уникальный, но так было, что, опять же, говорит о том, что Господь лучше знает, что нам полезно. И мы можем просить все, что угодно, но дано нам будет то, что полезно нашей душе, то, что полезно нам.
М. Сушенцова
— Замечательная история и прекрасный вывод, который вы сделали. Насколько я понимаю, там когда-то стоял уже храм, была какая-то предыстория того, что было на этом месте. Меня очень тоже заинтересовала эта высокая колокольня, потому что она очень необычной такой формы и необычно высокая. Возможно, у нее был какой-то исторический предшественник на этом месте?
А. Гончаров
— Да, там стояла церковь Николая Чудотворца. Село Кривощёково там было, на левом берегу Оби, еще Новосибирска и в помине не было. Сохранились старые картинки, чертежи этой церкви, мы их видели и формой архитектурной вдохновлялись. Там был нехарактерный для православия шпиль, и мы эту форму взяли за основу того, что заложили.
М. Сушенцова
— То есть получается, что у вас соединились ваш образ, который вы видели, и историческая подоплека для этого?
А. Гончаров
— То, что я это видел, это уже потом, следующим анализом. Это у меня связывается после: дела идут, идут, идут, а потом как-то остановишься в спокойном режиме и начинаешь размышлять, рассуждать, и подтягиваются события, все складывается в картинку. Ты понимаешь, что ты не сам сюда пришел, тебя привели. Все сделано так, что тебя привели. Ты должен был это сделать, значит, вот ты сделал.
М. Сушенцова
— Скажите, пожалуйста, а есть ли у вас единомышленники по вашим самым амбициозным проектам? Амбициозным, я имею в виду не в смысле каких-то личных достижений, а в смысле того, что для вас это какая-то заветная мечта, как вот с этим храмом.
А. Гончаров
— Единомышленники — это моя семья и мой коллектив. Единомышленники, люди, которые готовы в этом участвовать… Ну не знаю. Это вопрос довольно-таки сложный, потому что он касается уже какой-то хозяйственной деятельности, денег и так далее. Вот в этом поле как раз все сложно, я даже не могу сформулировать ответ на этот вопрос, потому что в реализации амбициозных проектов кто-то лидер ведет команду, а остальные подтягиваются.
М. Сушенцова
— Здорово вы сейчас сформулировали, что у вас действительно два единомышленника — это ваша семья и ваш коллектив. Это, наверное, вообще самая лучшая формула, которая может быть. Знаете, под занавес люблю этот вопрос задавать, потому что меня очень волнует взгляд с другой стороны баррикад, со стороны женщин: как вам удается совмещать ваше дело (видно, что вы очень ему преданы, горите своим делом и в молодости, и сейчас) с выделением времени все-таки на семью? Потому что часто бывает так, что мужчина, любящий свое дело, совершенно естественно, это поглощает его почти что целиком и часто бывает, что семья этого человека поддерживает его, но семье немного не достается.
А. Гончаров
— Этот вопрос тоже актуален, и я не исключение. Я как раз тот, от кого не достается достаточно сил, времени, внимания. А с другой стороны, а что должно доставаться? Давайте зададим вопрос. Чтобы я за рулем, как водитель работал там, или что-то еще, какие-то бытовые функции нес? Наверное, это сильно просто, это не относится к вниманию, да? А именно жизнь в одной парадигме и смотреть в одну сторону — это и есть взаимоотношения в семье. И я, конечно, благодарен семье, что у меня развязаны руки в этом плане. Вся моя жизнь — это служение и созидание. То есть, работая с хоккейными коллективами, понятное дело, я выполняю свою, которую я сам себе определил, какую-то миссию, что с людьми нужно говорить и воспитывать. У меня есть духовные наставники и есть понимание, что детям говорить что-то бесполезно — детей должны воспитывать родители. А вот я как раз занимаюсь тем, что воспитываю родителей. Ну, громко сказать воспитываю, но мы с ними разговариваем, я собственным примером показываю, насколько все это неплохо, насколько хорошо быть православным. И скажу, что 45-летние, 50-летние мужики, которые со мной поиграли несколько лет, в коллективе общались, разные, кому-то совсем не надо православие в хоккее, то есть отрицают полностью, ну нет Бога и всё. Но это самые верующие люди на самом деле: они же верят в то, что Бога нет.
М. Сушенцова
— Атеизм тоже разновидность веры, безусловно.
А. Гончаров
— А большинство всё-таки с благодарностью. Даже если мы с кем-то расстаёмся, пишут или звонят, говорят «большое спасибо, жизнь поменялась, я теперь другой человек, всё прекрасно, всё здорово».
М. Сушенцова
— Замечательно. Вспомнилась мне сейчас фраза знаменитой песни: «Трус не играет в хоккей».
А. Гончаров
— Так точно.
М. Сушенцова
— Да, и на этих словах, мне кажется, можно завершить наш интересный разговор. Мы говорили сегодня о вере и деле, о том, как они соединились в судьбе Алексея Гончарова, который был с нами в этом часе, основателя и руководителя группы компаний «СибГеоСтрой, проектировщика крупнейших инфраструктурных проектов, а также меценат и хоккеист. Спасибо большое вам, Алексей, за этот разговор. Он получился, наверное, пёстрым, и о том, и о другом, но мне кажется, такова, наверное, и ваша жизнь, и ваш путь. Спасибо вам большое.
А. Гончаров
— Да, спасибо вам за то, что послушали меня, грешного. Можно было сутки, конечно же, разговаривать, или ещё больше, за мои 49 лет жизнь довольно насыщенная была. Это было не грустно. Вот почему рыбаки пошли за Иисусом Христом? Да не клевало. По большому счёту, и здесь у меня «не клевало», и я пошёл. А если серьёзно к этому относиться, то в этом и есть жизнь. Это и есть наш путеводитель по жизни, инструкция.
М. Сушенцова
— Аминь.
А. Гончаров
— Аминь.
Источник: рубрика «Вера и Дело» на Радио ВЕРА
